Как правило, я пишу на украинском, но сегодня делаю исключение, так как этот текст адресован прежде всего тем, кто считает себя "русскоговорящими украинцами", или же "русскоязычными гражданами Украины" (имхо, первый вариант звучит более по-человечески, но это вопрос вкуса).
Законопроект о государственном языке вполне ожидаемо поднял бурные волны и всколыхнул целые пласты культурных стереотипов, предубеждений, легенд и мифов, пласты, которые никуда от нас не девались и висели "скрытой угрозой" все годы независимости, но на фоне бурных событий временно отошли на второй план.
До конца не уверен, стоило ли вносить законопроект именно сейчас, или же разумнее было подождать до чуть лучших времен (хотя с другой стороны – так можно всегда считать языковой вопрос "несвоевременным", и в результате "лучших времен" так и не дождаться…), но он уже внесен, и теперь даже если в Раде его провалят и "откатают взад", публичную дискуссию "о языке и мове" уже не остановить. Так что давайте постараемся расставить некоторые точки над "і" (кстати, забавно – "і" с точкой давно уже "живет" только в украинском алфавите, а вот поговорка у русских осталась, как бы лишний раз напоминая, кто здесь исторически "старший брат" и "откуда пошла есть…" ? ).
Итак, действие первое: отделяем "мухи отдельно, котлеты отдельно". Для правильного понимания сути вопроса необходимо жестко разделить две дискуссии – о тех целях и задачах, на решение которых направлен законопроект, то есть об актуальности ужесточения языковой политики государства, и дискуссию о конкретном тексте поданного сейчас законопроекта. То есть сначала давайте определимся, нужно ли вмешательство государства в языковую ситуацию в стране, а затем уже, если признаем что нужно, перейдем к вопросу как именно это лучше делать. Иначе – полный бардак и потеря сути вопроса за обсуждением конкретных спорных статей пока что очень сырого законопроекта.
И вот если мы посмотрим на ситуацию именно в такой последовательности, многое сразу станет на свои места.
Итак, что мы имеем в реальности? Мы имеем страну, которая около четырех столетий была колонией другой страны и подвергалась четырехсотлетней продуманной политике ассимиляции. Отсутствие "биологических" различий между метрополией и колонией (таких как между белыми колонизаторами и африканцами) облегчало ассимиляцию, и приводило к масштабному вымыванию прежде всего национальной элиты – было очень трудно выжить и добиться хоть какого-то успеха, позиционируя себя украинцем (не в смысле этнического происхождения, а в смысле культурной идентификации), и в то же время была открыта широкая дверь в элиту имперскую – разумеется, ценой отказа от своей украинской идентичности и смены ее на "общерусскую". Таким образом украинский язык столетиями выживал исключительно как "крестьянское наречие", и старательно вытеснялся из всех сфер употребления исключительно в быт, причем в быт исключительно сельский.
Время от времени имперские власти понимали, что обычной, ежедневной ассимиляции почему-то недостаточно, "сельское наречие" упорно отказывается "самоискорениться", и тогда начинались репрессии – Валуевские и другие указы при царе-батюшке, расстрелы украинской интеллигенции при Сталине и ее же "посадки" при Хрущеве-Брежневе-Андропове, закрытие школ, газет и прочие методы "принуждения к русскому миру".
Автор этих строк – типичный продукт описанной колониальной политики: коренной киевлянин, у которого по одной линии дедушка и бабушка еще говорили на украинском, а мама уже была "городской советской интеллигенткой", категорически отказалась учиться на "сельской" и "неперспективной" украинской филологии, со второго раза вступила на русскую филологию и всю жизнь преподавала иностранным студентам "язык интернационального общения". По другой линии все было еще ярче и показательнее – старая киевская интеллигенция (один из прадедов гимназический учитель, другой управляющий сахарными заводами…), гордившаяся происхождением из запорожских казаков, записями об одном из предков в реестровой книге Богдана Хмельницкого, бережно хранящая (увы, остались у московской ветви семьи…) грамоты Елизаветы Петровны о жаловании российского дворянства как представителям казацкой старшины (эпоха "украинского секс-лобби" графа Разумовского в Петербурге ? ); эта ветка была русскоязычной уже как минимум пять поколений, гордилась своей принадлежностью к "высокой культуре" и любые разговоры о равенстве украинской культуры воспринимало свысока, со "столичным" смешком…
Так что я рос в том самом "булгаковском Киеве", в годы моего детства украинский воспринимался как "язык селюков, понаехавших торговать на базаре", и это было мнение как минимум 90% столичных жителей, в том числе, к стыду, и мое. В это же время коммунистический гауляйтер Щербицкий железной рукой искоренял все следы хотя бы формальной, на уровне вывесок и статистических показателей, но все же попытки "Хрущевско-Шелестовской украинизации", украинских школ в столице УССР моего детства оставалось по одной-две на район, и каждый год в городе сокращали или переводили на русский еще одну-две, сохраняя только отдельные украинские классы, и были эти школы и классы самыми неперспективными, куда "сливали" двоечников и детей из неблагополучных семей; так что извините, сказочки о том что "украинский никто в СССР не притеснял" расскажите кому-нибудь помладше, кто это все не застал. Сам я был благополучным отличником и учился в одной из лучших школ города – разумеется, тотально русской, гордо носившей имя ярого украинофоба Виссариона Белинского. Каждый день я пробегал на уроки и с уроков мимо того самого дома, где в "Белой гвардии" младший Турбин прятал за окном от обыска свой белогвардейский пистолет – и где его товарищи с имперским высокомерием шутили о китах и котах…
Несмотря ни на что, коренное население страны выжило и даже язык свой до конца не забыло. Как только "братские объятия" хоть чуть-чуть разжимались в силу внутренних кризисов и очередных "волн либерализации" империи – упрямые "хохлы" моментально вспоминали о своей идентичности и начинали безбожно украинизироваться ? Помню, как мы с товарищами, старшеклассниками эпохи Горбачевской "перестройки", все до единого русскоговорящие "киевлянчеги", радостно открывали для себя свою украинскую идентичность, начинали говорить друг с другом на еще вчера "непрестижном" языке (поначалу ужасно ломаном, с доброй половиной русских слов в каждой фразе), клепали из пластмассовых линеек самодельные сине-желтые значки – и от души веселились, когда бабки-пенсионерки в троллейбусе перепугано шептались за нашими спинами "Это националисты, из Львова!" ?
Украинский стал для нас языком нашей свободы, языком нашего сопротивления "совку", языком борьбы за независимость свой страны, то есть по-настоящему родным языком – ведь то, что выбрал для себя сам и за что "огребал" по голове ментовскими дубинками, обычно ценишь, любишь и защищаешь куда больше чем то, что досталось бесплатно и от рождения.
Понятное дело, русский язык мы не забыли, он остался языком нашего детства, он и сейчас для меня второй родной – но второй, и во всех анкетах с 16 лет я указываю первым язык дедушки и бабушки, он же – язык поколений моих "непрестижных" крестьянско-казацких предков.
Многие мои друзья ограничились "лайт-версией" украинизации – для них русский остался первым, им они пользуются в большинстве бытовых и рабочих ситуаций, но украинский знают и уважают, и вполне добровольно применяют при публичных выступлениях и вообще в официальной сфере. Никому из них не приходит в голову требовать, чтобы с ними переходили на русский, "патамушта они не знают этаво языка", и ни у кого из них не возникает вопросов, почему и зачем в государстве Украина нужен государственный язык, и почему им может и должен быть только украинский. Сейчас, когда из киевлянина я стал одесситом, именно такой позиции придерживается почти все мое здешнее окружение, и это нормально, это вполне закономерный и необходимый этап языковой эволюции, пройденный Киевом в 1990-х и сейчас наконец охвативший изрядную часть людей южной и восточной частей страны.
Увы, радость полностью добровольной украинизации осознали и прочувствовали далеко не все. Извините за резкость, но для этого по-видимому требуется некий базовый уровень интеллекта, культуры, осознания себя как личности не в вакууме, а в некоем историческом ландшафте. Плюс готовность на первом этапе (то есть при изучении и на начальных стадиях употребления украинского) немного (с учетом сходства языков, совсем немного!) поднапрячься и преодолеть свою лень. Многим из тех, кому не хватило чего-то из перечисленного, "волшебным пинком" послужил принятый еще в 1990-м, то есть за год до независимости, закон о языках в УССР, затем несколько модифицированный в первые годы независимости. Он вводил обязательное преподавание на украинском в ВУЗах и в большинстве школ (при этом сохраняя школы на языках меньшинств), учреждал делопроизводство на украинском, и вообще не задевал все другие сферы жизни.
Если бы этот закон был повсеместно исполнен на том уровне, на каком его выполнили в столице, пожалуй, сейчас бы не возникло необходимости в новом, более "суровом", законе. Украина могла бы выглядеть примерно как сегодняшний Киев, где все 100% населения знают оба языка, процентов 40 употребляют украинский как первый, а русский как второй, процентов 60 наоборот – и при этом абсолютное большинство, кроме откровенной "ваты", которой в столице к счастью не больше 10%, придерживаются "языкового консенсуса", признавая однозначное господство украинского в публичной сфере и "честное двуязычие" в бытовой, то есть ситуацию когда "по умолчанию" все участники беседы употребляют тот язык, который для каждого персонально комфортнее, и поскольку все понимают оба языка, то никто не переходит со своего первого на второй, а беседы и компании очень часто получаются двуязычными.
Именно такое взаимно толерантное двуязычие царило на Майдане, и оттуда перенеслось на восточный фронт. И там, и там "по умолчанию" собрались люди, ощущающие себя гражданами Украины, уважительно относящиеся ко всему украинскому, и хорошо понимающие друг друга, независимо от того, у кого какой из языков первый, а какой второй.
Когда ты все время находишься в такой двуязычно-толерантной среде, может сложиться ошибочное мнение, что проблема "украинизации Украины" (то есть говоря нормальным языком – проблема деколонизации Украины, компенсации нанесенного украинским языку и культуре ущерба и реабилитации жертв имперской ассимиляции) уже решена, решена мягко и тактично, а любое акцентирование на оставшихся проблемах – это "эффект Фарион", перегибы агрессивных этнонационалистов. Предложенный недавно законопроект с такой точки зрения кажется излишним, избыточным, даже провокационным. Именно из среды людей, привыкших к "киевскому двуязычию", чаще всего можно услышать аргумент о "несвоевременности" законопроекта – "что, в стране других проблем не осталось?!". Действительно, в столице проблема защиты украинского языка в значительной мере была решена еще в девяностых годах, частично добровольно-энтузиастично, частично вмешательством государства. Вопрос полноценного развития украинского даже в Киеве еще отнюдь не утратил актуальности, но по крайней мере при взгляде с Крещатика проблема не выглядит особо острой.
Однако увы, в очень значительной части страны закон о языке откровенно игнорировался – в Севастополе и Крыму тотально, в Донбассе и Харькове почти тотально, в Одессе и других южных городах исполнялся процентов так на 20-30.
Возникла парадоксальная ситуация: само наличие закона о языке постоянно использовалось пропагандой "русского мира" для агитации против всего украинского, жалобы на "насильственную украинизацию" стали одним из ключевых моментов антиукраинской истерии, которая на самом деле началась отнюдь не в 2014м, а как минимум в 2005, сразу после "Оранжевой революции", а в несколько завуалированном виде так или иначе проявлялась все годы с момента как в 1991м "хохлы отложились от матушки-России". В то же время реально закон на половине территории страны не работал, и вместо "насильственной украинизации" весь период начиная с избрания Кучмы происходила ползучая русификация.
Двуязычие в понимании "новороссийской ваты" принципиально отличается от той ситуации "двуязычия по-киевски", которую я описал чуть выше. Под "двуязычием" и "защитой меньшинств" защитники "русского мира" понимают совсем другое: совместное проживание в одной стране людей, половина из которых вынужденно обязана знать оба языка (найти украинца, не знающего русский, мне как-то ближе Канады ни разу не удалось ? ), а вторая половина довольствуется одним только русским, и настаивает, что в общении с ними все обязаны на этот русский переходить – разумеется, даже без намека на взаимность с их стороны. Им обязаны обеспечить русское деловодство, судопроизводство, образование, они же не обязаны даже просто понимать язык половины своих сограждан. То есть "все животные равны, но некоторые равнее других" (с), при том именно эти "чуть более равные животные" громко кричат о "неравенстве" и "дискриминации" в отношении их.
Когда же мы отвлечемся от официально заявленных претензий на "защиту меньшинства" и послушаем внимательнее выступления сторонников двуязычия, особенно те, которые адресованы не нам, оппонентам, а их "ватному" электорату или же "своему кругу", все окончательно становится на свои места.
Когда мою приятельницу, коренную киевлянку из интеллигентной еврейской семьи, просят не выступать публично на украинском, "чтобы не портить людям настроение" (цитата дословная, выступление должно было быть на благотворительном ужине с участием так называемой "бизнес-элиты"), а после выступления спрашивают "мы же тебя знаем, ты же хорошая девочка, зачем ты говоришь на этом жлобском наречии?!", все представление этой публике о "равенстве" и "толерантности" становится очевидным. Когда я читаю на ФБ посты одной из опасных представительниц "узкого мира", которая прекрасно играет роль "толерантного защитника прав" и даже большинство постов, "ватных" по содержанию, пишет на прекрасном литературном украинском языке – достаточно зайти в комментарии под постом, и сразу слетает вся маскировка: абсолютное большинство френдов нашей "толерантной правозащитницы" оказывается куда тупее любимой ими умной дамочки, и в комментах "палят контору", выплескивая ничем не прикрытую патологическую ненависть ко всему украинскому, начиная от языка, продолжая флагом, и даже не пытаясь скрыть как они ненавидят эту страну и всех ее патриотов ("патриот" кстати у них самое страшное ругательство ? ).
Пора назвать вещи своими именами: основными оппонентами и нового закона, и вообще любой попытки "украинизации Украины" выступают никоим образом не "русскоязычные патриоты Украины", которые "на русском языке воевали за Украину", и на права и достоинство которых пытаются сослаться как на аргумент против нового закона, а именно враги самого существования независимой Украины. Более умные из них осознают это до конца, те что потупее могут всерьез считать что они "за Украину, только не такую, как у бЕндеровцев" (придурок Захарченко похоже очень долго вполне искренне так считал ? ), но сути дела это ни разу не меняет. За кампанией в защиту "двуязычия" стоит не толерантность и либеральные ценности, не забота о меньшинствах, а старая недобитая империя, презирающая и ненавидящая "наречие хохлов – селюков", и никогда на самом деле не принимавшая самого факта "отложения Малороссии". Все "двуязычники", как бы те из них что поумнее не маскировали свои мотивы, смотрят на нас глазами Иосифа Бродского, вся "питерская интеллигентность" которого, выстоявшая в борьбе с компартией и КГБ, вмиг улетучилась и сменилась звериным хамским оскалом, как только Украина осмелилась провозгласить независимость. Булгаковское высокомерное ерничанье о китах и котах сменилось злобным шипением вслед "уходящим хохлам" – шипением, о котором современная "ватница" пишет "Если бы Бродский не написал ничего, кроме этого стихотворения, он уже был бы гением!". Ни отнять, ни прибавить…
"Двуязычники", камуфлирующиеся "толерантностью", на деле не имеют ни капли толерантности к нам, украинцам, и ко всему украинскому. Кто сомневается – может полюбоваться на единственную часть Украины, в которой "вата" временно победила. Класс моей дочери сейчас ведет учительница, вынужденная жить в комнатушке при школе, поскольку западнее Донбасса у нее родных нет, а из родной Горловки ее выдворили под дулом автомата, дав полчаса на сборы – просто за то, что она преподавала украинский. Не везде доходило до таких эксцессов, но вот уже по всей "ДНР" официально прекращено преподавание украинского языка (преподавания большинства предметов на украинском там отродясь не было, а теперь уже даже язык как предмет запрещен), всем учителям "высочайше велено" пройти курсы преподавания "великоросского".
Ценой тысяч жизней мы не допустили такой возможности на большей части Украины. Поэтому тут с нами воюют другими методами, более тонкими. Но суть – та же самая: есть соседнее государство, из цепких лап которого наша страна вырывается уже столетие, и пока вырвалась лишь частично. У этого государства в нашей стране есть многочисленная "пятая колонна". И это соседнее государство вместе с этой пятой колонной хотят уничтожить нашу страну – просто потому, что они на самом деле никогда не признавали и не собираются признавать за нами право быть самими собой, иметь свою страну и быть отличными от них. Когда у них хватает сил – они просто приходят к нам армией Петра І, матросами Муравьева, "зелеными человечками", "бурятско-шахтерскими" танками ДЛНР... Когда сил на это не хватает – в ход идут более "гибридные" средства, включая арсенал "толерантной" лексики, позаимствованный ими у ненавидимой ими же "Гейропы", причем позаимствованный исключительно для внешнего использования, а никак не для употребления в самой империи.
Пора признать "медицинский факт": абсолютное большинство тех, кто ратует за "двуязычие", какую бы публичную риторику они не применяли, на самом деле просто ненавидят и презирают все украинское – кроме украинских продуктов и возможности паразитировать на плодородной украинской земле и на украинских "лохах – селянах". Это просто наши биологические враги (и не важно, что среди них куча уродов украинского этнического происхождения – это, как и практически все в нашей жизни, вопрос не генов, а культурных кодов и самоидентификации), и наше с ними сосуществование вынужденное и временное, рано или поздно здесь останутся либо они, либо мы.
Впрочем, есть и другие, с виду вполне безобидные. Империя, что царская, что советская, всегда умела использовать и потом выбрасывать за ненадобностью временных попутчиков и "полезных идиотов". Сейчас в такой роли выступают либеральные русскоязычные интеллигенты, всерьез озабоченные "притеснением русскоговорящих в Украине" и искренне считающих, что они не любят Путина, признают независимость Украины, а значит не имеют никакого отношения к Кремлю, кремлевской агрессии против нас и к местной "вате". Они неплохие люди, и действительно хотят "как лучше" - но получится из этого исключительно "как всегда" (с).
Если разобраться, они ведь точно так же как Путин и Бродский не признают никакой Украины. Они готовы видеть здесь некую "другую Россию" - без Путина и ФСБ, демократичную, с либеральными правами и свободами, слегка прозападную, - но все равно никак не самобытную и самодостаточную страну Украину. Поскольку эта их "другая Россия" видится демократичной, они так и быть согласны быть к нам, украинцам, толерантными. В отличие от "имперастов", они вполне искренне не против, чтобы мы жили рядом с ними и сохраняли свой язык и культуру – но опять же, при условии, что они сохраняют исключительно свою, русскую, а мы для сосуществования с ними вынуждены знать и одну, и вторую, то есть требование "толерантности к русскому" опять-таки выливается в "так и быть толерантность" к украинскому "культурному меньшинству" в их русскоязычной "другой России, условно названной Украиной". Как по мне, "что в лоб, что по лбу" - любая версия "двуязычия" оказывается двуликой и на деле приводит к дискриминации украинцев и русификации страны.
У такой "чуть-чуть не такой Росси" может быть только одна судьба – та самая, которую описал Аксенов в "Острове Крым". Все страны, единые культурно, и разделенные только из-за различий политической системы, рано или поздно сливаются в одну страну. Иногда это счастливое воссоединение, как у двух Германий, иногда поглощение империей "островка свободы", как произошло с Гонконгом, но в любом случае – "другая Германия, другой Китай, другая Корея" обречены, и "другая Россия" не исключение. Защитой от поглощения Украины империей может быть только совершенно другая, отличная от русской, самоидентификация, и одним из ее ключевых элементов является украинский язык.
Применяют "двуликоязычные" и не менее лукавые "рыночные" аргументы – мол, употребление языка не сфера государственного регулирования, тут просто нужны равные условия для всех, и рынок все расставит на места. Аргумент был бы верным, если бы язык был только средством рабочей коммуникации, и конкуренция языков за эту роль напоминала бы рынок программных продуктов – сегодня более распространена "винда", завтра ее вытесняет "линух", а послезавтра появится еще что-то получше. Собственно, именно так рыночным путем определяется то, какой из языков будет в тот или иной период языком международного общения, "лингва франка" - вначале латынь, затем французский, сегодня английский, завтра возможно китайский… Но тут речь не о первом языке, не о национальном языке, определяющем идентификацию, культурные коды и еще массу "тонких материй". "Лингва франка" - рабочий инструмент для общения с чужими, его действительно можно менять сколь угодно часто, - именно потому, что он не заменяет основного, родного языка, выполняющего намного больше функций и выбираемого отнюдь не по рыночным критериям.
В современных же условиях разговоры о "честной рыночной конкуренции" украинского и русского языков являются исключительным лукавством, чаще осознанным, иногда "по недомыслию".
Во-первых, после четырех столетий угнетения и старательного уничтожения одного языка и насаждения вместо него другого просто "уровнять их в правах" и разрешить "свободно конкурировать" - это мягко говоря далеко от понятия восстановления справедливости и исправления последствий дискриминации.
Между прочим, если уж мы апеллируем к лучшим мировым практикам и либеральным свободам, то именно для таких случаев в западной цивилизации изобретено понятие "позитивной дискриминации", то есть специального режима дополнительных прав и привилегий, предоставляемых жертвам дискриминации для компенсации нанесенного ранее ущерба и для достижения ими реального, а не декларативного, равенства возможностей. Практика позитивной дискриминации применяется к ранее угнетенным этническим и языковым группам, с недавнего времени расширена применительно к женщинам, инвалидам и так далее. Ситуация с украинским языком – яркий пример необходимости и оправданности режима "позитивной дискриминации" для компенсации нанесенного ущерба.
Во-вторых, говорить о "равных возможностях на рынке" в условиях, когда любая русскоязычная продукция заведомо имеет потенциальный рынок на порядок величин больший (все население России плюс большая часть населения бывших российских колоний), чем украиноязычная (заведомо ограниченная пределами страны и небольшой диаспорой), тем более в условиях, когда соседнее государство вкладывает весьма значительные материальные ресурсы в нерыночную поддержку русского языка за пределами РФ, мягко говоря некорректно. При такой "рыночной конъюнктуре" украинский язык заведомо неконкурентоспособен, и не потому что "хуже" или "слабее", а просто в силу очень разного количества носителей двух языков, при том что все украиноязычные также понимают и русский (то есть принадлежат к обоим "рынкам"), но не наоборот. В подобных ситуациях государственный протекционизм не просто уместен, но жизненно необходим, даже если бы речь шла не о языке, а о некоем "украинском товаре", оказавшемся в подобном положении. И нормальные успешные государства не стесняются прибегать к жесткому протекционизму даже касательно стратегически важной продукции, и тем более – в сфере протекции языка (кто не верит – поинтересуйтесь практикой государственной защиты французского языка, который пребывает куда как в лучшем положении, чем украинский).
продолжение следует...
Оригінал статті:
https://www.obozrevatel.com/blogs/79051-dvulikoyazyichie.htm
